Название "борзая" происходит от слова "борзый" - быстрый и в древности применялось исключительно к лошади. Оно равнозначуще старонемецкому Wind, позднее Windhund, и указывает на главное качество породы и ее назначение для скачки. Действительно, весь склад борзой, какой бы породы она ни была, говорит о быстроте Легкое туловище на длинных ногах, из которых задние особенно сильно развиты, и подобранный живот могут принадлежать только животному, способному к очень быстрой скачке. В своих лучших культурных представителях порода эта имеет большую аналогию со скаковою лошадью.

Быстрота борзых в связи с их острым зрением и плохо развитым чутьем ясно доказывает, что родина их не леса и пересеченные местности, где необходимы чутье, настойчивость в преследовании и сметка. Конечно, не у людей каменного века, обитателей Европы, рядом с мамонтами надо искать родича борзой собаки. Мы знаем, что люди свайных построек были современниками первых римлян (1). Во всяком случае, пещерный человек не мог существовать ранее халдеев, египтян и ассирийцев (2). Отечество борзых почти безлесные степи и плоскогорья Северной Африки и Юго-Западной Азии. "Только на их беспредельном просторе могла сотнями поколений выработаться та легкая собака, с которой не может поспорить ни один дикий вид".

Способность дикого родича борзой к самостоятельной и быстрой ловле зверя, конечно, не могла не обратить на себя внимания первобытного человека, не раз бывшего свидетелем такой охоты-травли и пользовавшегося остатками добычи. Непосредственная польза подобных помощников была слишком очевидна, а потому неудивительно, что борзая была приручена прежде других пород собак Действительно, древнейшие изображения собак на памятниках египетских фараонов за 3400 лет до р. х. принадлежат, несомненно, борзым - длинноногим и поджарым собакам с острой мордой, большими стоячими ушами и круто согнутым в кольцо хвостом, доказывающим еще более раннее одомашнение. Изображения лошади и других пород собак появляются позднее; точно так же в древнейших охотничьих сценах на стенах дворцов ассирийских царей сначала участвуют борзые, затем доги, гончие и, наконец, таксы

Но если вопрос о родине борзой можно считать почти решенным, то происхождение ее остается крайне темным и труднообъяснимым. Не подлежит сомнению, что она происходит от особого дикого вида, но спрашивается - какого?!

В настоящее время в области распространения борзой известны только два вида диких собак, которые по внешности и привычкам имеют с ней много общего и могут быть ее родоначальниками. Это абиссинская собака (Simenia simensis), обитающая в Абиссинии, и индийский дол, или колсун, встречающийся в Южной Индии.

Что касается первой, то несмотря на авторитет Жерве и в особенности Дарвина, считавших Canis simensis родичем борзой, абиссинская собака не может быть этим родичем по той весьма уважительной причине, что она принадлежит к особому роду Simenia, отличающемуся от р. Canis крайне важным анатомическим признаком - количеством зубов. А именно, у Simenia 6 ложнокоренных зубов, у всех настоящих Canis, также у волка, лисы - 8. Кроме того, абиссинская собака хотя мало исследована, но более приближается к шакалам, подобно им не отличается смелостью и сходна с борзою только с первого взгляда легкостью склада.

Более вероятно происхождение борзой от индийского дола, всего удачнее доказываемое Н.П. Кишенским. Действительно, дол имеет борзоватый склад, хотя, конечно, походит более на выборзка, чем на культурную борзую, вырабатывавшуюся тысячелетиями. Всего важнее, что он охотится, как и борзая, молча, большею частию на глаз и подает голос очень редко, вроде стона или воя, но не лая; кроме того, он отличается храбростью и настойчивостью и преследует преимущественно крупных зверей, собираясь для этого в большие стаи, по 50 - 60 особей; при этом много погибает их в схватках с сильными хищниками и кабанами. Особенно важное значение придает Кишенский масти дола - муругой, т. е. рыжей, с темной мордой и темными ногами. Он полагает, что эта масть коренная и очень типичная для борзой, в особенности азиатской.

Против этой теории происхождения борзой можно, однако, сделать немало веских возражений. Во-первых, колсун обитает в такой местности, где борзых уже нет - на границе их распространения, притом держится всегда в джунглях - зарослях. Во-вторых, он сравнительно мал ростом, толсторыл, имеет грубую псовину и толстые ноги, почему не отличается быстротой, одерживая верх только настойчивостью и многочисленностью. Наконец, муругая масть присуща не одному долу, а характеристична также для горных длинношерстных собак и мордашей; темным окрасом морды и ног при рыжей масти различных оттенков отличается и весь род лисиц - Vulpes, которые никакого отношения к борзым иметь не могут.

Между тем в Центральной Африке - Судане и Кордофане встречается в полудиком состоянии порода крупных собак с грубыми борзыми ладами, собак, чрезвычайно похожих на древнеегипетских борзых первых фараонов. Нельзя сомневаться в единстве их происхождения, и надо полагать, что суданская борзая очень близко подходит к первоначальному, коренному типу. Дикая ловчая собака не могла выдержать конкуренции одомашненной и неизбежно должна была исчезнуть, частью истребленная, частью порабощенная человеком. Трудно даже ожидать, чтобы через пять-шесть тысяч лет рядом с культурной породой мог уцелеть ее дикий родич. А потому если и допустить родство дола с борзой, то только в смысле происхождения их от общего, вымершего родича, который, будучи вытеснен из равнин в леса и горы Западной Азии, совершенно здесь видоизменился и в настоящее время уцелел только в необитаемых местах Южной Индии. За это говорит редкость дола, несомненно принадлежащего к вымирающим расам.

Итак, Северо-восточная Африка с долиной Нила должна считаться родиной культурной борзой. Отсюда последняя постепенно распространилась на запад, к востоку - в Аравию, затем на север, в Малую Азию и Персию. Но здесь африканская степная собака встретила уже иные условия существования, чем в долине Египта и Аравийских пустынях, и не могла сохраниться в чистом виде. Гористая и лесистая местность, сравнительно суровый климат были причиною скрещиваний их с другими, более сильными, выносливыми и тепло одетыми туземными породами, в ущерб легкости сложения и быстроте. Борзая ассирийцев уже имеет многие признаки мордашей. Здесь же в прикавказских странах хортая, т. е. короткошерстная борзая смешивалась с брудастыми собаками обоих типов - горной щетинистошерстной и более культурным лохматым овчаром. Остатки этих новых пород борзых надо видеть в кавказских бараках, упоминаемых Реуттом в ангорских и карагиссарских лохматых борзых, описываемых Чайковским*.

Более широкое расселение борзых начинается только с переселением арийских племен (3) в Европу, т. е. с лишком за тысячу лет до р. х. Арийцы привели с собою и быстрых охотничьих собак, найденных близ побережья Балтийского моря вместе с орудиями из бронзы и железа, сменившими каменные орудия первобытных обитателей Европы, имевших собак северного типа. Как мы увидим далее, крупная борзовидная собака арийцев, резко отличавшаяся от туземной, была, несомненно, брудастая борзая. Эта борзая постепенно распространялась по морским побережьям, все далее и далее к западу, в страны, занятые белгами и галлами, народами кельтийского племени (4), которое изо всех арийцев отличалось особенною любовью к охоте, и здесь становится главною, любимою породою зверовых собак, а позднее вместе с ними (за 500 или 300 л. до р. х.) проникает в Ирландию, Шотландию и Валлис. Может быть, впрочем, брудастые борзые попали на Британские острова значительно позднее и не вместе с кельтами, а были привезены сюда, именно в Шотландию, норманнами (5), как это можно заключить из некоторых намеков в балладах Оссиана, жившего во II веке.

* См.: Реутт. "Псовая охота", 1842, ч.1, стр.45, и Чайковский. "Породы борзых и псовая охота на Востоке". - "Пр. и охота", 1879, октябрь.

Что касается распространения борзой фараонов на запад, то оно началось, по-видимому, позднее расселения ее к востоку, одновременно с основанием африканских колоний финикиянами". Прибрежные страны Северной и Северо-Западной Африки предоставляли не менее благоприятные условия для сохранения породы в чистом виде, чем плоскогория Аравийского полуострова. Улучшение форм и увеличение быстроты борзой были здесь неразрывно связаны с совершенствованием лошади, даже обусловливались им. Предки современных арабов - израильтяне, берберы и нумидийцы - всегда были всадниками, и борзая могла быть их единственною охотничьею собакою.

Из Северо-Западной Африки борзая во времена процветания Карфагена легко могла проникнуть в Иберию - древнюю Испанию, где были основаны карфагенские колонии, а отсюда в Галлию - к кельтам. Известно, что войско карфагенян состояло главным образом из наемных иберов и галлов. Так называемые шарниги Прованса и Балеарских островов - борзовидные собаки со стоячими ушами, по всей вероятности, принадлежат к остаткам этих древних африканских борзых, еще, несомненно, не имевших тогда таких полувисячих или заложенных назад и полуоткрытых ушей, которыми характеризуются современная борзая арабов, или слюги, а также и английская, как более культурные породы. Известно, впрочем, что еще в этом столетии встречалась в Англии разновидность английских борзых востроушек.

Как бы то ни было, но во времена Римской империи борзые кельтов уже пользовались большою известностью; Римляне никогда не отличались особенною склонностью к охоте, особенно в эпоху своего владычества, и предпочитали ей более спокойную травлю крупных зверей в цирках. Поэтому в их глазах резвость не могла иметь такого значения, как сила, и мы не встречаем никаких указаний об африканских борзых, тогда как о более сильных кельтских борзых упоминают многие римские писатели. Марциал, живший в I веке, говорит о галльских vertragus, т. е. о кельтийских veltres; Граций Фалиск, современник Марциала (в своем стихотворении о псовой охоте "Cynegeticon") - о британских борзых. Греческий писатель II века Арриан, прозванный за свое сочинение об охоте у римлян Ксенофонтом Младшим, различает уже две породы галльских борзых - короткошерстную и длинношерстую. Можно думать, что последняя была брудастая, но оригинальная наружность последних должна была бы обратить на себя внимание. Галльские борзые, однако, не особенно отличались резвостью, так как, по словам Арриана, самая быстрая могла поймать в день только четырех зайцев. Собаки эти имели большие и гибкие висячие, как бы переломленные (то есть полусогнутые), уши. Такое ухо, конечно, может указывать на подмесь какой-нибудь другой вислоухой породы, как полагает Кишенский, но также могло быть следствием культуры, так как современные арабсхие борзые также давно имеют висячие, хотя и заложенные назад, уши.

Несколько позднее, в III столетии, римский поэт Немезиан в своих "Cynegetica" в свою очередь хвалит быстроту британских борзых, конечно хортых, так как брудастые вряд ли были еще известны римлянам. Первое указание на брудастых собак встречается у Holinshed'a, который в своем описании Ирландии говорит о борзых времен шотландского короля Cranthylinth'a, жившего в III столетии, употреблявшихся для охоты на волков и оленей. Это те самые шотландские (scoticus) собаки, которых Флавиан послал в 364 г. из Британии Симнаху и которые ужасали всех своим ростом и страшным видом. Удивление римлян доказывает, что им вовсе были не известны брудастые борзые прибалканских стран, до сих пор встречающиеся в Боснии, и что эти боснийские борзые имеют позднейшее происхождение.

Вообще, что касается Греции и всего Балканского полуострова, то, несмотря на близость к Египту и сношения с ним, настоящие борзые в древние века здесь были или вовсе не известны, или крайне редки. Ксенофонт в своем известном сочинении, написанном за 4 века до р. х., говорит только о травильных и гончих собаках, ни слова не упоминая о борзых. Самыми быстрыми собаками в его времена считались в Греции индийские, которые были в состоянии догнать только оленя-теленка. Несколько позднее, с завоеваниями Александра Македонского, надо полагать, проникли в Грецию и настоящие борзые из Египта и Аравии, но они были здесь почти бесполезны и могли служить только для улучшения тяжелых зверовых - травильных собак. Охота с борзыми получила в Малой Азии и на Балканском полуострове право гражданства много позднее, одновременно с завоеваниями последователей ислама (7).

Великое переселение народов, начавшееся во II столетии, не имело, как бы следовало ожидать, почти никакого влияния на распространение борзых. Причина лежит в том, что двинувшимся из Средней Азии германским и тюркским племенам борзая была еще вовсе не известна, как неизвестна она была и древним обитателям Южной России, начиная со скифов и сарматов и кончая половцами, хазарами и печенегами (8) - народами турецкого происхождения Хотя все они были отличными всадниками и почти безлесные равнины между низовьями Днепра и Волги представляли все удобства для травли, но нигде в русских былинах и летописях нет ни малейшего указания на быстрых собак, догонявших волков и зайцев, хотя половцы и печенеги существовали еще до XIII столетия Франки (9), надо полагать, привели с собою гончих, другие германские племена - длинношерстных горных собак; что же касается Гуннов (10), то если их считать предками венгров, то их племенной собакой была лайка, так как современная венгерская овчарка имеет большое сходство с вогульскою (11) лайкой, подтверждая этим финское происхождение венгерцев.

Совсем иное значение имело другое важное событие начала средних веков - распространение магометанства и завоевательное движение народов, принявших ислам. Мы знаем, что еще у бедуинов" древности борзая была по самым условиям обитаемой ими пустыни единственною охотничьею собакою. Новая религия, признав только одну борзую чистым животным, этим самым признанием неизбежно должна была способствовать, с одной стороны, распространению и образованию новых разновидностей, с другой - совершенствованию этой породы. Действительно, на западе арабская борзая вместе с маврами проникает в Испанию, где была до того времени редкостью; на востоке она постепенно с проповедью ислама проникает до Алтая, Тибета и Гималайских гор, до крайних пределов распространения магометанства. Несмотря на то что Монголия представляет еще большие удобства для охоты с борзыми, последняя здесь неизвестна; как в Азии, так и в Африке границы распространения борзой совпадают с границами магометанского мира.

Но климат степей, тем более плоскогорий Средней Азии, оказался слишком суровым для короткошерстной арабской борзой, и она неминуемо должна была видоизмениться не вследствие подбора, слишком долгого и не всегда достигающего цели, а более скорым путем - скрещиванием с туземными породами. Подобно тому как ранее ассирийская борзая смешивалась с догами и брудастыми собаками, так точно в первые столетия магометанской эры в местах бывшей родины германских племен хортая арабская борзая, скрещенная с туземными длинношерстными и длинноухими горными собаками, уцелевшими до сих пор у тибетских и кавказских горных пастухов, постепенно превращалась в так называемую восточную вислоухую борзую с более длинною псовиной на теле, особенно на хвосте (правиле) и гачах (бедрах), и резко отличающуюся от всех пород борзых длинными лопухообразными ушами, покрытыми иногда космами волос и вовсе не гармонирующими с легким сложением собаки. Эту позднейшую породу по справедливости следует назвать турецко-татарскою, так как до настоящего времени она встречается исключительно у народов тюркского племени, сопровождая это племя в его завоевательном движении на северо-запад и запад.

Верность этой теории позднейшего происхождения вислоухой борзой и тесная связь ее с турецко-татарскими народностями, принявшими магометанство, подтверждает я многими соображениями. Во-первых, нам известно, что ассирийские борзые имели стоячие уши. Во-вторых, в Малой Азии во времена крестовых походов вислоухих борзых еще не было, и они сделались известны в Западной Европе только после завоевания турками Балканского полуострова. В-третьих, арийцы привели с собою только брудастую борзую. Язычники татарского племени - половцы, печенеги, хазары - вовсе не имели никаких борзых, и в Восточную Европу борзые приведены в XIII столетии татарами-магометанами, и именно вислоухие. Охота с борзыми у кочевых азиатских народов не чисто татарского происхождения - киргизов и башкирцев, сравнительно поздно принявших магометанство, мало распространена, особенно у последних, несмотря на благоприятные для нее топографические условия; у народов же монгольского племени, за исключением, быть может, одних калмыков, окруженных магометанами, борзые вовсе не известны. Марко Поло в своем путешествии в Монголию, описывая охоту Кублай-хана, конца XIII века, ничего не говорит о борзых собаках. Иеромонах Иакинф, писавший о Китае в начале XIX столетия, замечает, что борзые сделались известны китайцам только со времени завоевания Восточного Туркестана. В Юго-Западной Азии вислоухая борзая не доходит до Аравии, и даже сирийская борзая имеет хотя большое, но откинутое к шее полуоткрытое ухо. Наконец, самые типичные по длине псовины уши, обрамляющие голову, мы встречаем почти на крайних пределах распространения восточных борзых, именно в Афганистане.

Как известно, турецко-татарские племена, уже принявшие магометанство и обитавшие в приалтайских странах и Туркестане, были вытеснены монголами к западу и, вместе с ними двинувшись в начале XIII столетия в Персию, вторглись через Кавказ в Юго-Восточную Европу. С ними появилась в России и их вислоухая борзая. Но последняя, встретив здесь туземную, вполне приспособившуюся к еще более суровому климату северную волкообразную лайку, служившую и гончей и ловчей собакой, неизбежно должна была смешаться с нею и образовала новую, самую позднейшую породу борзых - русскую псовую. Последняя, сохранив формы борзой, получила от своего северного родича, имевшего более древнее происхождение, чем другой южный предок, полустоячие острые уши и густую, довольно длинную псовину с подшерстком Но о происхождении русской борзой, равно как и об истории псовой охоты в России, будет говориться в своем месте, а теперь сделаем краткий очерк охоты с борзыми в Западной Европе начиная со средних веков до настоящего времени.

Охота с борзыми во Франции, по-видимому, никогда не пользовалась большим распространением. Хотя, как мы видели, галльские борзые славились быстротою, но с приходом франков характер охоты изменяется и борзые очевидно начинают вытесняться сильными травильными собаками, затем гончими, которые в конце средних веков получают особенное значение. Из капитуляций короля Дагобера, жившего в VIII веке, видно, что в это время особенно ценились сильные борзые (?), употреблявшиеся для охоты на зубров и кабанов; именно за убийство такой собаки была назначена такая же пеня, как за жеребца (три золотых), втрое больше, чем за убийство борзой, употреблявшейся для травли зайцев, veltris* кельтов. По-видимому, первые были брудастые борзые последние - хортые, т. е. короткошерстные. Сохранилось известие, что Карл Великий (IX век) послал в подарок калифу Гаруналь-Рашиду огромных борзых, которые догнали и остановили льва, так что он мог быть заколот подскакавшими посланцами-франками. Это были, конечно, брудастые борзые, которые могли быть и местного, т. е. галльского, происхождения, но могли доставляться, как это упоминается позднее, из Ирландии или Шотландии.

Из книги первого французского писателя Гаса де ла Бигня (Гастона Фебуса), жившего в ХIV столетии, видно, что название veltres или vautres применялось не только к борзым, ко и к травильным собакам, причем последние были большею частию вымесками от молоссов - мордашей - и брудастых борзых и назывались аланами. Эти аланы делились на три породы: alan gentil, alan vautre и alan de boucherie. Первые аланы были почти настоящими борзыми; вторые, равнявшиеся по силе трем борзым, соответствовали, вероятно, позднейшим levriers doguistes и имели желтую масть с более или менее темным оттенком или серую с черными полосами, доказывающими примесь догов; третьи были настоящими мордашами. Позднейшие авторы свидетельствуют, что les gros levtiers doguistes употреблялись исключительно для охоты на кабанов и имели большею частию желтую псовину серо-пегой, черно-пегой или рыжей масти и были не так красивы, как гладкошерстные, но сильнее их и выносливее. Megnin в свою очередь подтверждает, что в средние века борзые с щетинистою псовиной употреблялись французскими королями и рыцарями для охоты на волков и кабанов. Это видно из того, что лучшие levriers d'attache или d'attaque привозились тогда из Бретани, Ирландии, Шотландии и Северной Европы, т. е., вероятно, из Прибалтийских стран.

* По мнению Фрешона, галльское слово veltre применялось исключительно к красно-пегим хортым борзым, идентичным с современными суданскими и абиссинскими; остатки этих че1~геь до сих пор встречаются на юге Франции и на Балеарских островах и известны под названием шарнигов или шарнегров.

Борзые, употреблявшиеся в средние века для травли зайцев, по-видимому, ничем не отличались от тогдашних английских. Эти собаки тогда считались уже самыми красивыми и благородными и были всевозможных мастей, причем особенно уважались совсем белые. Во времена Селинкура, во 2-й половине XVII столетия, они назывались levriers pour lievre, суки же - levrettes. Но кроме них существовала тогда еще другая порода мелких хортых борзых levrons (сука - levriche), которые позднее стали употребляться только для ловли кроликов. Легкие борзые могли доставляться во Францию тремя путями: из Испании от мавров (13), из Малой Азии через крестоносцев и из Англии. Английские борзые приобрели здесь большую известность с XIV столетия, и французские короли неоднократно получали их в подарок. Позднее, в XVI и XVII столетиях, славились быстротою борзые из Шампани и Пикардии.

Наибольшего развития охота с борзыми во Франции достигла в начале XVI века, в царствование Генриха IV, который был большим любителем этой травли. Но уже при его преемнике Людовике XIII борзые для королевской охоты покупались в Константинополе. Известно, что алжирский дей посылал Карлу IX (1560 - 1574) рыжих черномордых и черноногих (муругих) борзых, без сомнения, слюги. Упадку охоты с борзыми не помогла учрежденная Людовиком XIII louveterie под управлением grand louvetier de France - великого ловчего - с целью истребления волков. При Людовике XIV комплект этой 1оцче1епе состоял из 20 парфорсных гончих, 4 пар (свор) крупных борзых, 4 пар самых сильных, называвшихся levriers de la Chambre, пускаемых только в крайних случаях, и 4 смычков догов. Борзые на зайцев и кроликов составляли в королевской охоте отдельное учреждение, называвшееся levret-terie.

Но и в самые цветущие времена охоты с борзыми в средневековой Франции она, с русской точки зрения и в сравнении с парфорсной гончей охотой, была крайне несовершенна и производилась весьма неумело, иногда даже совсем нелепо. Так, например, свору держал пеший охотник, волка принимали очень странным способом, чуть не кольями. Правильной охоты на <волков> не существовало; подвывка и травля целым выводком были французам вовсе не известны. Молодых волков сганивали гончими, а матерых сначала обкладывали при помощи духовых собак (limiers), затем остров окружали или загонщиками, или тенетами, оставляя открытым лишь главный лаз, на котором держали в засаде несколько свор борзых, обыкновенно четыре. На след зверя пускали стаю, и, как только волк показывался из острова, ему пускали вугон одну свору - самых резвых борзых, т., напр., levriers d'estric; затем с двух сторон пускали т. н. боковые своры - levriers de flanc и, наконец, пускали четвертую свору - levriers de tete - в лоб, т. е. навстречу. В последнюю свору выбирались самые сильные борзые, большею частию помесь с аланами, т. е. догами. Таким образом, французские волкодавы XV и XVI столетий много уступали в быстроте и силе ирландским, которые, несомненно, догоняли и брали в одиночку матерого волка.

Революция (14) положила навсегда конец охоте с борзыми во Франции. Ненависть простолюдина к привилегированному дворянству, злоупотреблявшему своим исключительным правом охоты и собственности на дичь, которая безнаказанно кормилась на крестьянских полях, была перенесена и на охотничьих собак. Большая часть гончих, а борзые поголовно были истреблены.

Испанская охотничья литература совершенно неизвестна в Западной Европе, и сведения о псовой охоте и борзых в этой стране весьма скудны. Мы знаем только, что еще в 1634 году дон Алонзо Мартинец де Эспинар написал целый трактат об искусстве стрельбы и псовой охоты ("Arte de Ballisteria y Monteria"), что лет 6 назад была напечатана в Мадриде книга о собаках Испании какого-то генерала, в продажу, однако, не поступавшая; о содержании же этих сочинений нигде и никем сообщаемо не было. По словам Крихлера, немца, жившего долгое время в Испании и автора небольшой книги о собаках вообще, в настоящее время в Испании кроме английской борзой (galgo) встречается еще туземная порода борзых небольшого роста, вроде левретки, называемая Rodengo, которая имеет недурное чутье и употребляется для отыскивания и ловчи кроликов. Весьма вероятно, что под кличкой galgo известны здесь также африканские борзые, которые, конечно, должны встречаться здесь хотя бы изредка. Необходимо иметь в виду, что в Северной Испании обитали прежде кельты, а в начале средних веков вся страна находилась под владычеством мавров, которые были окончательно изгнаны отсюда лишь в XVI столетии. Известно, что в этом и XVII столетиях французскими охотниками очень ценились борзые испанские и португальские и что последние были двух пород; одни предназначались для травли в открытых равнинах и считались резвейшими в Европе; другие же считались более пригодными для охоты в гористых местностях, отличались более коротким туловищем, были прытче и резвее накоротке. По-видимому, в Испании борзые всегда употреблялись преимущественно для ловли зайцев.

Точно так же в Италии от настоящих короткошерстных борзых еще во времена Римской империи требовалась исключительно резвость, а потому они употреблялись только для ловли зайцев, а позднее и кроликов. В этом и лежит причина измельчания, вырождения и позднейшего превращения итальянских борзых в комнатную собачку, или левретку. В XVI столетии, после завоевания турками Константинополя, в Италии начинают изредка встречаться и восточные вислоухие борзые, как это видно из горельефного изображения на блюде работы Бенвенуто Челлини. По свидетельству Бекмана, в Италии кроме настоящих английских борзых встречаются, именно в Сицилии и Сардинии, еще две особые породы (Eirneka и Ventredda), одна среднего роста с короткими, иногда стоячими ушами, а другая небольшого роста со стоячими ушами; обе употребляются для ловли мелких зверей, которых отыскивают чутьем. Судя по всему, эти собаки имеют много общего с упомянутыми выше шарнигами Франции и Балеарских островов и происходят от африканских борзых с какою-нибудь примесью.

Что касается Средней Европы, то здесь, за исключением Северогерманской низменности - Балтийского побережья, где была распространена порода брудастых, настоящая охота с борзыми была всегда малоизвестна. Германские племена предпочитали сильных собак, пригодных для травли зубра, медведя, кабана, оленя, и обыкновенно пользовались борзыми лишь для скрещивания и придачи быстроты тяжелым мордашам, приведенным ими из Азии.

По Бекману, борзая у германцев была также известна под кельтийским измененным названием veltris, veltrix, veltrus и veltraus; это косвенным образом доказывает, что борзая была приведена в Европу именно кельтами. Немцы до 18-го столетия борзых собак называли обыкновенно просто Wind, а по употреблению разделяли на крупных оленьих - Hirsch winde и на средних и мелких для ловли коз, лисиц и зайцев - Steubwinde или Stoberwinde; кроме того, некоторые из последних, которые были приучены помогать соколам справляться с крупными птицами, например цаплей, журавлем, гусем, назывались Beizwinde. Позднее все борзые получают общее название Windhunde. Можно подумать, что Hirschwinde соответствовали более древним veltres porcarii - кабаньим борзым салических законов (15) (V столетия), и по сложению приближались к догам, только были гораздо их резвее. Бекман даже сомневается, чтобы оленьи борзые составляли когда-либо самостоятельную породу, на том основании, что ни в одном сочинении XVI и XVII столетий вовсе не встречается их описаний и изображений. Вероятно, это были вымески брудастых борзых с догами. С усовершенствованием огнестрельного (нарезного) оружия крупные и сильные борзые сделались в Германии очень редкими и сохранились лишь до начала текущего столетия на Прибалтийском побережье у курляндских баронов, потомков ливонских рыцарей, и употреблялись преимущественно для травли волков. Эти брудастые борзые были известны в Германии, как и у нас, под названием курляндских.

В настоящее время охота с борзыми в Средней Европе сделалась почти достоянием предания. Псовая охота никогда не соответствовала флегматическому характеру немца и, хотя после крестовых походов борзая, вместе с соколом, становится как бы атрибутом дворянского достоинства и постоянным спутником рыцаря, но она все-таки оставалась более комнатною, чем охотничьею собакой. Уже в прошлом столетии она встречалась редко и травля ими имела случайный характер. Обыкновенно охотник с борзыми становился на опушке, а зверь - коза, лиса и заяц - выгонялся из лесу загонщиками или гончими.

В настоящее время охота с борзыми встречается в Германии лишь в виде редкого исключения и, как следовало ожидать, в северо-восточной ее части - Мекленбурге, Померании и Восточной Пруссии. По Шлотфельду и Бекману, она производится обыкновенно внаездку, т. е. без помощи гончих; для отыскивания и взбуживания зайцев часто употребляется немецкая легавая. Охотник едет верхом, свору с 2 - 3 борзыми держит пеший стременной, но иногда собак приучают рыскать без своры. Травить приходится иногда в кустарнике, даже в лесу, и немецкие борзые вряд ли отличаются особенною резвостью, так как Solofanger'ы, ловящие зайца (русака) в одиночку, считаются большою редкостью. Обыкновенно одна из собак приучается не давать другим рвать зайца и приносить его в поноске хозяину. Лисиц травят большею частию по пороше, обыкновенно во время течки.

В Венгрии, несмотря на все благоприятные условия для травли, охота с борзыми никогда не процветала и, по-видимому, сделалась известною только после завоевания турками Балканского полуострова, через молдаван и валахов (16), заимствовавших ее у турок, крымских татар и отчасти поляков. В современной Румынии до сих пор крестьяне охотятся со своими вымесками польских хортых с вислоухими восточными борзыми на зайцев, заганивая волков более сильными выборзками. Но вообще на Балканском полуострове травля борзыми производится магометанами - татарами Добруджи, выселенцами из Крыма, турками и потурчившимися боснийскими бегами, т. е. Дворянами (17). У последних до сих пор сохранились и брудастые борзые. Но начиная с 50-х годов псовая охота, составлявшая прежде любимое занятие турецких беев и офицеров, после смерти султана Махмуда, страстного любителя травли, особенно с войны за освобождение Болгарии (18), пришла в сильный упадок и местами вовсе исчезла.

Великобритания - единственная страна Западной Европы, где борзая всегда была многочисленна, пользовалась большим почетом, имела постоянное применение, где она удержалась в наиболее чистом виде с древних времен до наших дней, где, наконец, быстрота ее всегда стояла на первом плане. Огромные и могучие брудастые собаки употреблялись для охоты на сильных зверей, сначала кабанов, потом только волков и, наконец, только на оленей. Менее сильные, но более быстрые хортые борзые служили здесь всегда едва ли не исключительно для ловли одних зайцев. Но история охоты в Англии тесно связана с историей английской и шотландской борзых, так же как история псовой охоты в России есть история псовой собаки. Те и другие собаки требуют поэтому отдельных, подробных исследований.

Из этого краткого очерка видно, что за исключением Англии, Турции и России травля борзыми в Европе нигде и никогда не занимала первенствующего положения в ряду других охот. Причин тому очень много, и перечислять их здесь считаем излишним, даже неуместным. Главная же заключается теперь в дробности земельных участков. Псовая охота требует простора, который на Западе можно найти только в обширных владениях английских лордов. Притом надо иметь в виду, что самостоятельная охота с борзыми без гончих, т. е. внаездку, требует более или менее ровных; открытых и незагороженных полей и лугов. Вот почему охота с парфорсными гончими как лесная до сих пор еще удержалась во многих странах, хотя с первого взгляда она требует еще большего простора и может чаще давать повод к нарушениям прав землевладельцев.

У нас весьма распространено мнение, что в Западной Европе с борзыми не охотятся лишь потому, что эта охота там совершенно воспрещена. Это убеждение неверно или, точнее, имеет мало оснований. Действительно, охота с борзыми подвергалась на Западе значительным ограничениям и стеснениям, но на самом деле она всюду допускается, только требует или особого разрешения, или особого билета, или, наконец, может быть воспрещена. Во Франции, например, закон 3 мая 1844 года до1воляет охоту с борзыми лишь с дозволения префекта и притом только на зверей, признаваемых вредными; самовольная же охота наказывается штрафом от 16 до 100 франков. В Бельгии (закон 28-го февраля 1882 г.) для охоты с борзыми требуется особое permis, за которое платится столько же, сколько за билет на право ружейной охоты и ношения оружия (35 фр.), причем permis обязан брать каждый участник охоты, хотя бы травля производилась одной борзой. В Италии охота с борзыми допускается наравне с охотой с гончими или ищейками и ограничена кроме платы только сроком (с 15-го октября по 1-е марта). То же самое мы видим в Испании, только необходимо иметь особый билет с платой 25 песет; зато по этому билету могут охотиться 6 человек с 10 собаками. В Германии (закон 27 сентября 1889 г.) травля борзыми допускается всюду, но может быть воспрещена местной администрацией. Наконец, в Дании право охоты с борзыми могут иметь только лица, на землях которых производится не менее 200 тонн зерновых хлебов. Но вместе с тем борзая является здесь какой-то парией, так как 5- 10 второго отдела охотничьего законоположения воспрещает убивать на своей земле бродячих кошек и собак за исключением борзых!

Отдел борзых можно разделить на четыре главные, резко отличающиеся группы или породы в широком ее значении, с многочисленными разновидностями или второстепенными породами, с более или менее резкими и постоянными признаками.

К первой группе принадлежит коренная раса, распространение которой тесно связано с арабской национальностью - арабская борзая, происходящая от суданской борзой или близкого к ней дикого вида. Главные ее разновидности - суданская, алжирская борзая, или слюги, и хортая английская борзая, имеющая общее происхождение с слюги. Сюда же относятся шарниги и мелкие европейские борзые.

От смешения ассирийских борзых, почти не отличавшихся от древнеегипетских и суданских, с брудастыми горными жесткошерстными собаками прикавказских стран произошли брудастые борзые, которые были выведены отсюда некоторыми арийскими племенами, расселившимися по берегам Балтийского моря, откуда она перешла к кельтам Галлии, Ирландии и Шотландии. Это брудастая борзая арийцев, порода, имеющая немного разновидностей, малочисленная и вымирающая.

От позднейшего скрещивания хортой борзой арабов, совпавшего с распространением магометанства, с горной прямошерстной собакой у тюркско-татарских племен Средней Азии образовалась порода борзых с длинными висячими, густо одетыми ушами, с подвесом на хвосте и удлиненной псовиной на теле. Эту вислоухую борзую следует назвать турецко-татирскою. Разновидности ее весьма многочисленны.

Наконец, четвертая и самая молодая раса - русская борзая, характеризующаяся длинною псовиной на теле и заложенными назад ушами, образовалась через скрещивание восточной борзой с северной волкообразной собакой со стоячими ушами. В нее затем вошла примесь крови брудастой борзой, именно разновидности ее с длинною мягкою шерстью в завитках.